1987-й. Продают Жигулевское в бутылках.

1990-й. Автомат по продаже Пепси в метро. Редкий экземпляр. Вот автоматы, которые справа стоят, везде в центре встречались - они продавали газеты "Правда", "Известия", "Московские новости". Кстати, на всех автоматах с газировкой (и на игровых тоже) всегда была надпись "Просьба! Юбилейные и гнутые монеты не опускать". С гнутыми понятно, а юбилейные нельзя опускать, потому что они отличались от других монет того же номинала весом и иногда размером.

1990-й. Штурм.

1990-й. За водкой ходят со своей пустой тарой - в обмен. Судя по виду из окна, это красный дом на улице Строителей.

1991-й. Ряд отвратительных автоматов. Наблюдается робкая попытка придать им веселенький вид.

1991-й. Ветеран пьет газировку с сиропом. На среднем автомате кто-то уже процарапал логотип "Депеш Мода". Стаканы были всегда общими. Подходишь, моешь его в самом автомате, подставляешь потом под форсунку. Брезгливые эстеты носили с собой складные стаканы, которые имели особенность складываться в процессе. Фотка хороша тем, что тут все детали характерные и узнаваемые. И таксофонная полубудка, и фара Запорожца.

1991-й. Ул. Горького. На полках - трехлитровые банки с соками. Очередь явно не за ними.

До 1991 года американские фотографы ходили по одним и тем же маршрутам. Почти каждую фотографию можно опознать - это на Тверской, это на Герцена, это около Большого театра, это из гостиницы Москва. А потом стало можно все:

Новейшая история.

1992-й. Под Киевом. Это уже не СССР, просто к слову пришлось. Чувак позирует для американского фотографа, голосуя бутылкой водки, чтобы поменять ее на бензин. Мне кажется, что бутылки выдал сам фотограф. Тем не менее, бутылка водки долгое время была своеобразной валютой. Но в середине девяностых все сантехники вдруг перестали брать бутылки в качестве оплаты, потому что дураков не осталось - водка продается везде, и известно, сколько она стоит. Поэтому все перешли на деньги. Бутылку сегодня дарят только врачу и учителю, да и то с коньяком.

1993-й. С развалом Союза как-то пропал интерес к Пепси. Потому что появилась Кока. Сначала еще ставили киоски в виде банки Коки.

Иногда даже заботились о покупателях - делали подобия козырьков над окошком.

С едой в позднем СССР было все достаточно плохо. Шанс купить что-нибудь вкусное в обычном магазине стремился к нулю. За вкусным выстраивались очереди. Вкусное могли дать "в заказе" - существовала целая система "столов заказов", которые фактически являлись центрами распределения товаров для своих. В столе заказов мог рассчитывать на вкусненькое ветеран (умеренно), писатель (неплохо) партийный работник (тоже неплохо).

Жители закрытых городов вообще по советским меркам катались как сыр в масле у Христа за пазухой. Зато у них в городах было очень скучно и они были невыездными. Впрочем, почти все были невыездными.

Хорошо жилось тем, кто мог быть чем-нибудь полезен. Скажем, директор магазина "Ванда" был уважаемейшим человеком. Супер-випом по недавним стандартам. И мясник был уважаем. И начальницу отдела в "Детском мире" уважали. И даже кассиршу на Ленинградском вокзале. Все они могли что-то "достать". Знакомство с ними называлось "связями" и "завязками". Директор бакалеи был достаточно уверен в том, что его дети поступят в хороший университет.

1975-й год. Хлебозавод. Я чувствовал, что надрезы на батонах делали руками (сейчас уже робот напиливает)

1975-й год. Шереметьево-1. Тут, кстати, не сильно поменялось. В кафе можно было встретить шоколад, пиво, сосиски с горошком. Сендвичей не существовало, мог быть в наличии бутерброд, представляющий собой кусок белого хлеба, на одном конце которого была ложка красной икры, а на другом - один виток сливочного масла, который каждый как мог заталкивал и притаптывал вилкой под икрой.

Магазины по продаже хлеба были двух типов. Первый - с прилавком. За продавщицей в контейнерах лежали батоны и буханки. Свежесть хлеба определялась в процессе расспроса уже купивших хлеб или в диалоге с продавщицей:

- За 25 батон свежий?

- Нормальный.

Или, если покупатель не вызывал отторжения:

- Ночью привезли.

Второй тип булочных - самообслуживание. Тут грузчики подкатывали контейнеры к специальным проемам, с другой стороны которых находился торговый зал. Продавщиц не было, были только кассирши. Это было круто, потому что хлеб можно было потыкать пальцем. Конечно, лапать хлеб не разрешалось, для этого висели на неровных веревках специальные вилки или ложки. Ложки были еще туда-сюда, а вилкой определить свежесть было нереально. Поэтому каждый брал в руки лицемерное приспособление и аккуратно поворачивал палец, чтобы проверить привычным образом, насколько хорошо нажимается. Через ложку совсем непонятно.

Индивидуальной упаковки хлеба, к счастью, не существовало. Сегодня почти весь хлеб - невкусное упаренное говно, потому что он успевает посидеть в полиэтиленовом удушье.

Лучше батон, который кто-то аккуратно потрогал пальцем, чем невкусная гуттаперча. Да и всегда можно было, проверив мягкость руками, взять буханочку из дальнего ряда, до которой еще никто не дотягивался.

1991-й. Скоро появится защита потребителей, которая вместе с заботой убьет вкус. Половинки и четвертинки готовились с технической стороны. Иногда можно было даже уговорить отрезать половину белого (- А кто вторую купит? - спрашивали покупателя из подсобки).

Пакетов на кассе тоже никто не давал - каждый приходил со своим. Или с авоськой. Или так, в руках нес.

У бабки в руках пакеты с кефиром и молоком (1990-й.). Тогда еще не было Тетрапака, был какой-то Элопак. На пакете было написано "Элопак. Запатентовано". Синий треугольник означает сторону, с которой пакет должен открываться. Когда только закупили упаковочную линию, к ней прилагалась бочка правильного клея. Я застал те времена, когда пакет открывался в нужом месте без мучений. Потом клей кончился, надо было открывать с двух сторон, а потом одну сторону складывать обратно. Синие треугольники остались, а клея с тех пор никто не покупал, идиотов мало.

Кстати, тогда на упаковке продуктов не было никакой дополнительной информации - ни адреса, ни телефона производителя. Только гост. Да и брендов не было. Молоко называлось молоком, а различалось по жирности. Мое любимое - в красном пакете, пятипроцентное.

Еще молочные продукты продавались в бутылках. Различалось содержимое по цвету фольги: молоко - серебряная, ацидофилин - синяя, кефир - зеленая, ряженка - малиновая и т. д.

1991-й.

Радостная очередь за яйцами. На холодильной витрине еще могло лежать масло "Крестьянское" - его резали проволокой, потом ножом на куски поменьше, заворачивали сразу в масляную бумагу. В очереди все стоят с чеками - до этого они отстояли очередь в кассу. Продавщице надо было сказать, что дать, она смотрела на цифру, пересчитывала все в голове или на счетах и, если сходилось, выдавала покупку ("отпускала"). Чек нанизывался на иглу (в левой части прилавка стоит).

По идее, обязаны были продавать даже одно яйцо. Но покупка одного яйца считалась страшным оскорблением продавщицы - она могла в ответ поорать на покупателя.

Кто брал три десятка, тому без вопросов давали картонный поддон. Кто брал десяток, тому поддон не полагался, он складывал все в пакетик (были еще специальные проволочные клетки для эстетов).

Это клевая фотка (1991-й год), тут на заднем фоне видны кассеты видеопроката.

Хорошее мясо можно было достать по знакомству или купить на рынке. Но на рынке все было в два раза дороже, чем в магазине, поэтому туда ходили не все. "Рыночное мясо" или "рыночная картошка" - это высшая похвала продуктам.

Радость 1990-го года:

На рынке было относительное изобилие. Тоже 1990-й.

Очередь за курицей. Советская курица считалась говном. Вот венгерская курица - это круто, но она всегда была дефицитом. Слова "круто" тогда еще в широком употреблении не было (то есть было, но по отношению к скалам).

До 1990-го года невозможно было себе представить, что иностранного фотокорреспондента пустят снимать в советский магазин (особенно - с другой стороны прилавка). В 1990-м стало возможно все, об удивительной деградации того времени будет отдельный пост.

Вот еще колоритик.

- Мужчина, два шестьсот, брать будете?

На улице в то же время цвет мяса был более естественным.

Лежат две курицы на прилавке - импортная и советская. Импортная говорит:

- Ты посмотри на себя, вся синяя, не ощипанная, тощая!

- Зато я своей смертью умерла.