«Был май, Берлин пал, и все со дня на день ожидали капитуляции Германии. Но для нас финал войны был таков: стоим около танка, и в это время раздаётся команда «К машинам!». Появилась группа неизвестных нам офицеров… они приказали нам к вечеру быть готовыми к маршу. Уже потом мы узнали о том, что совершили 700-километровый марш вдоль линии фронта западнее Берлина, сначала на Познань, оттуда по имперскому шоссе по довольно-таки запутанным дорогам пошли на Берлин, отклонились налево, и только тут выяснилось, что нас бросили на Чехословакию, в Прагу… Немецкие войска генерала-фельдмаршала Фердинанда Шернера пытались прорваться, чтобы сдаться в плен западным союзникам. На реке Эльбе уже стояли американцы, а нам враги не хотели сдаваться ни при каких обстоятельствах. Это были в основном эсэсовские части, мы их не брали в плен, и они нас, гвардейцев, также никогда не щадили. Мы оседлали эти рудные горы, поставили хороший заслон. Первыми немцы пустили власовцев. Кстати, враги даже начали драку друг с другом, кто должен прорваться первым. Мы отбили все атаки, они никак не могли прорваться, поэтому были практически обречены. Проходы в горах были очень узкие, вокруг горы, мы их хорошенько угостили свинцом. Так мы встретили Победу.»

«Из Берлина нас отвели в лес, потому что город был перегружен войсками. Где-то в ночь на 9-е поднялась дикая стрельба. А я спал в кузове машины. Хватаюсь за автомат, выскакиваю. Думаю: где-то немцы высадили десант. Со всех сторон сбегаются ребята, кто с автоматом, кто с пистолетом. Не знаем, в чём дело. Бежит командир полка. Улыбка от уха до уха: «Ребята, война окончилась! Гитлеровцы капитулировали!» У кого что было, давай палить. А потом показалось мало, мы пушки развернули и по просеке боевыми снарядами лупили. По десятку снарядов выпустили. А потом открыли двери всех складов. Одни сбивают столы из неоструганных досок, другие со складов тащат всё, что можно. Сели за столы и отметили День Победы. Кто как мог, и кто сколько мог. А потом началась мирная, совсем не лёгкая жизнь.»

«Войну закончил под Кёнигсбергом. Первое моё письмо в 1945-м году, когда закончилась война: «Мама, я остался жить».

«9 мая 1945 года мы встретили в Чехословакии… Связисты сообщили: «Война окончилась! Война окончилась!» Все сразу как заорут: «Ура!» Мы тут же пушки от машин отцепили, станины раздвинули, стволы как можно выше задрали, и давай залп в сторону немцев! Без всякой команды. Отлупились, опять команда: «Собирайся». Собрались, дальше поехали. Километров 20–30 проехали, остановились. Все уже расслабленные, война же кончилась… Все радуются, «ура» кричат, и тут на соседней батарее взрыв… Там взвод пообедать собрался, ну и Победу отметить, а недалеко деревушка была, в которой немцы сидели. Они (немцы. — Прим. ред.) видят: собрались солдатики, раз — и несколько мин по ним… Последний бой мы приняли 11 мая. Идём, видим населённый пункт и оттуда — бах, бах, стрельба идёт. Сразу команда: «Развернуться, боевой порядок принять». Приняли. Разведвзвод наблюдает, старается, даёт указания, куда стрелять. Пока развернёмся, пока заслоны собьём — немцы уже на полсотни километров удрали. Сворачиваемся и опять за ними. Так мы их и гнали.»

«Я был во Владивостоке. В домах все окна были раскрыты, люди вышли на улицы и стучали от радости, кто чем мог, гудели сирены, обнимались незнакомые люди. Потом нас, курсантов, построили по тревоге, и начальник Тихоокеанского училища контр-адмирал Евгений Осипов вышел на сцену и объявил: «Товарищи! Война Великая Отечественная закончилась. Мы победили», — и… упал. А на следующий день были его похороны. Не выдержало радости адмиральское сердце. Он прошёл всю войну и по состоянию здоровья его направили командовать училищем.»

«8 мая 1945 года я заступил дежурным по аэродрому. Сидим — вдруг ночью звонок: «Слушайте важное сообщение». Я держу трубку, проходит 5, 10, 15 минут. Я задремал, и вдруг опять к трубке: «Слушайте важное сообщение». И сообщают: «Германия капитулировала!» Прибежал дежурный по аэродрому, принёс ящик с ракетами. Я схватил ракетницу, мы вытащили ящик из командного пункта и давай палить! К нам присоединились дежурные по стоянкам. Стреляли из своих винтовок, автоматов. Потом уже гарнизон проснулся. Кругом выстрелы, кругом пальба, ракеты. Потом заговорил Мурманск. Начали бухать тяжёлые орудия. Весь гарнизон ожил…»

«В мае месяце корпус грузился на платформы для отправки на войну с Японией. Погода была отвратительная. Сидим в помещении вокзала, вспоминаем прошедшие бои. Вдруг автоматная стрельба. Потом пушка хлопнула. Все замолчали, насторожились. В чём дело? Потом кто-то из нас говорит: «Немцы?» — «Нет. Война кончилась». Выскочили из здания, а по всему небу пули сверкают. Война окончилась!!! Я бегу на свой пост, смотрю: кто-то из окошка автомат выставил и палит от радости. Я выхватил у солдата винтовку и начал стрелять. Радость неописуемая. Война окончилась!»

«Когда мы прибыли на передовую, Берлин уже был взят. Позже я узнал, что с севера перебрасывалась крупная бронетанковая часть немецких войск, которая должна была отрезать нас от Штеттина, рядом находилась коса Фриш-Нерунг, а на острове Рюген засели немцы, вражеские танкисты хотели соединиться с ними. Тогда же Жуков дал команду Рыбалко из Австрии перебросить советские механизированные части. За ночь нас перебросили, и атакующих немцев разбили. Где-то 8 мая в ночь поднялась страшная стрельба и война закончилась. Я не могу вам передать словами, что я испытал. Все радовались, после того как прекратилась стрельба, тишина стояла гробовая: ни выстрелов тебе, ни взрывов, ни налётов, ничего, только птички поют. Радость была большая, непередаваемая.»