Залы расположенные дальше не только уступали в размерах, но и были значительно беднее по внутренней остановке. Когда-то они были заполнены аппаратурой, но теперь, глядя на стены с остатками креплений, Ральф понимал, что огромное количество оборудования было сорвано, разрезано на части и вытащено. Там, где залы имели приямок, с пола тянулся густой металлический подлесок из отрезанных у оснований труб и балок. Другие, уже выволоченные наружу, трубы громоздились в коридоре, готовые к транспортировке. Периодически попадались красные баллоны из-под ацетилена, как свидетельство постоянно ведущихся работ по демонтажу металлических деталей.

Когда военная часть закрывается, её последовательно настигает три волны из растворённой человеческой нищеты, жадности и алчности. Подобно стае гиен, двуногие падальщики набрасываются на оставленную аппаратуру и оборудование, оставляя после себя голые бетонные стены и закопчённые чёрной гарью потолки. Первой приходит элита стервятников - любители драгоценных металлов, выкусывая железными клювами пассатижей и кусачек все радиодетали содержащие палладий, платину или золото. Вслед за ними, прибывают охотники за цветным ломом, преимущественно меди. Их интересуют обмотки роторов электродвигателей и трансформаторов, жилы электрических кабелей, нержавеющие алюминиевые баки. Что бы быстро избавиться от мешающей изоляции, бухты вытащенных проводов поджигают. И, наконец, когда все аппаратные стойки разворочены и пусты, приходят вооружённые автогенами любители чёрных металлов, начинающие методично подчищать всё то, что осталось от их коллег по профессии. Первым делом срезаются трубы, увозятся корпуса дизелей, а потом доходит черёд до электропроводки в стенах, вентиляционных коробов и герметичных дверей. Пираньи могут поедать металл месяцами и годами, однако, всегда с одним итогом в виде пустых залов.

Место куда попали Сидор и Ральф переживало третью волну разрушения. Девятый вал ещё не настиг, однако третий уже отхлынул, оставив после себя без слов понятные следы увядания. Большинство комнат вдоль центрального коридора стояло пустыми, однако не настолько, что бы вызвать отвращение. Казалось, что из них просто вынесли вещи для ремонта или уборки. Некоторые помещения были сдвоенными – из них вели проходы в соседние помещения. На стенах крупного зала сохранился целый ряд нарисованных от руки плакатов кораблей и самолётов зарубежных стран – США и Японии. Под изображениями были подписаны их названия, размеры и состав вооружения. Плакатов было очень много, друг за дружкой, установленные в деревянную рамку, они шли по периметру всего помещения, хотя во многих местах бумага отсырела настолько, что на ней не было возможно ничего разобрать. Над дверным проёмом был прибит другой плакат, гласивший «Командная система боевого управления предназначена для автоматизации процессов управления силами при переводе в высшие степени боевой готовности». У стены стоял стол, заваленный бумагами, папками и распечатками, сообщающими, по большей степени, об устройстве узлов вентиляции и электроснабжения – ничего секретного или проливающего свет на назначение или особенности функционирования объекта. Впрочем, назначение объекта секрета не представляло, учитывая его расположение и иллюстрации на стенных плакатах, ничем кроме командного пункта Флота он не мог быть. Вскоре среди бумаг отыскался и его номер – КП 906.

Пройденный в скальном массиве, трёхэтажный блок командного пункта плавно изгибался, стремясь выйти торцом к склону горы на территории базы флота, где и находился его основной вход. Другой же торец располагался глубоко в горе, отделённый от ещё больших подземелий убежища подводных лодок лишь парой железных листов. Несмотря на то, что строительство убежища было остановлено и законсервировано много лет назад, командный пункт сдали к сроку и он долгие годы простоял на боевом дежурстве. Однако многое было необычным – стены из окрашенного бетона, почти все двери деревянные, запирающиеся на простой врезной замок. Это выглядело, по меньшей мере, странно, поскольку напоминало бомбоубежище под жилым домом, а не современное фортификационное сооружение. Для своих лет, Ральф не так много где был, однако прекрасно помнил, как пару лет назад встречал свой день рождения в недрах другой горы, в тысячах километрах отсюда. Сопровождавшие его коллеги из Мурманска остались в неведении, - зачем напрашиваться на поздравления, но сам он получил великолепное душевное наслаждение оттого, что провёл тот день среди гермодверей в промасленной бумаге, полукруглых сводов и листов металлоизола. С другой стороны ничего иного там не и было - все межкомнатные стены, как изнутри, так и снаружи были покрыты сталью, а самая тонкая дверь составила бы гордость любого банковского хранилища.

Тем временем, Сидор находился в одной из небольших комнат, значительно заваленной пожелтевшими бумажными листами, папками и брошюрами. Часть документов слегка отсырела, некоторые листы были тронуты белой грибницей плесени. Однако здесь могли находиться ответы на вопросы о том, чем занимались местные военные, и почему командный пункт был закрыт. Поделившись впечатлениями с Сидором и оставив его возиться с архивом, Ральф двинулся дальше.

Вскоре на стене коридора, ему встретились три деревянные доски, расписанные вручную. На них яркими красными и жёлтыми красками были изображены два Ордена Ленина и один Орден Октябрьской Революции, включая тексты приказов о награждении этими орденами. Удивительно, но награждалась не воинская часть и даже не флот, а ВЛКСМ. Позади плакатов центральный коридор спускался ступеньками вниз, минуя протянувшийся под полом до этого места нижний этаж-кабельник. Тут же в левой стене открывались новые проходы и крепкая лестница уходящая вбок и вверх.

В конце блока центральный коридор переходил в широкий, квадратной формы, проём, а затем в большой зал. Такой же проём, заделанный железными листами, находился и в противоположной стене. По проекту в обоих из них должны были быть установлены массивные гермоворота, однако строительство завершилось, не достигнув этого этапа. Почти всю боковую стену зала занимало мозаичное многометровое панно, символизирующее мощь советского флота. Строгие профили лиц офицеров, изображённые на фоне огромной красной звезды, отражали стремление и мужество. Из звезды вырывались синие струны силуэтов подводных лодок и кораблей, над которыми парили истребители, а ещё выше реяло развивающееся на незримом ветру полотнище военно-морского флага Советского Союза.

Левее мозаики находилась выпуклая гермодверь ведущая в два параллельных длинных шлюза, проходивших через четыре проёма, в каждом из которых некогда находилось по двери. Ныне же от этих массивных защитных конструкций остались лишь обрезки петель. Правый шлюз привёл Ральфа в душевые, а левый выводил обратно в главный коридор, минуя по пути ещё одно панно, посвящённое воинам-тихоокеанцам. А вертолёт-то американский, - заметил про себя Ральф, разглядывая серую мозаику винтокрылой машины с продольной схемой расположения винтов. Конечно, это может быть Як-24, - мелькнула мысль, - но хвост совершенно не похож.

Поднявшись по встреченной по пути сюда лестнице, Ральф попал на третий этаж командного пункта. Весь этаж был полностью отдан в распоряжение системам вентиляции и фильтрации воздуха. Десятки баллонов со сжатым воздухом на случай чрезвычайных ситуаций, подобно часовым, обступали периметр сводчатого зала. В соседнем зале над головой переплетались узлы толстых, похожих на белых питонов, труб, идущие от многочисленных зелёных кожухов, скрывающих вентиляторы. Под потолком трубы выстраивались в три линии, уходя сквозь стену в другие помещения, пересекая их и вновь распадаясь тонкими отводами, ведущими на нижние этажи. Другие, куда более толстые трубы, шли к гирляндам пузатых банок фильтров-поглотителей ФП-300, заходя сверху и выходя снизу.

Осмотрев залы, Ральф спустился обратно на второй этаж. Сидор в архивной комнате разложил на столе небольшую газовую горелку китайского производства, на которую уже была водружен наполненный водой армейский котелок – готовился ужин. Прикинув, что у него есть четверть часа до еды, Ральф быстрым шагом дошёл до дальнего конца блока, ко второй лесенке наверх.

По сравнению с основательной лестницей у квадратного зала, эта казалась трапом. Трап вывел в узкий проход между загибающейся внутрь блока боковой стеной свода и ровной стеной залов третьего этажа. Стена свода была обита окрашенным в рыже-красный цвет металлом гидроизоляции. Над головой, там, где обе стены образовывали острый угол, тянулась труба вентиляции. Ведущие в помещения деревянные двери стояли распахнутыми, приставленная к ним мебель не давала им захлопнуться, на ближайшей двери красной краской было написано «Аккумуляторная. Посторонним вход воспрещён». За дверью взгляду Ральфа предстало просторное помещение со светлым полукруглым сводом и кафельным полом. Большая часть пространства была заставлена железными скелетами бывших аккумуляторных гнёзд.

 

 

Соседствующее с аккумуляторной помещение было электрораспределительной. Внутри все шкафы стояли пустыми, лишенные проводов и выключателей. Обойдя их с другой стороны, Ральф обнаружил батареи водяного отопления – четыре круглые трубы, висящие на приваренных к металлу бокового свода кронштейнах.

К этому времени минуло четверть часа, и Ральф поспешил обратно в архив. Там уже всё было готово для ужина – горячий цейлонский чай, банка нерки производства 55-го Камчатского рыбоконсервного завода, хлеб и овощная смесь. Прожевав сочный кусок рыбы, Сидор с радостью продемонстрировал напечатанный на пишущей машинке листок доклада о состоянии КП. В нём подробно перечислялись размеры командного пункта, его особенности и состав имеющихся на вооружении технических средств. Для полной картины не хватало лишь поэтажных планов, но и без них было очевидно, что документ чрезвычайно интересен, а его находка большая удача.

Поев, исследователи стали собираться домой. Сидор решил возвращаться не только лишь с одними документами, а ещё прихватить водолазный гидрокостюм, который они нашли вблизи причала. Гидрокостюм был грязным, внутри рукавов и штанин булькала вода, из-за которой он весил добрых полтора десятка килограмм. Обтерев оранжевую резину тряпкой и вылив скопившуюся внутри воду, Ральф и Сидор впервые задумались о том, как будут перевозить его на лодке. Лодка была небольшая даже для двух пассажиров с рюкзаками, а гидрокостюм весьма объёмен, занимая чуть ли не треть полезной площади. Посовещавшись, Ральф первым залез в лодку. Досточку сидения пришлось убрать, сесть на холодное резиновое дно, а ноги сложить на борта лодки, буквально свесив в воду. Благодаря этому, пространство внутри лодки осталось практически пустым. Затем Сидор принялся передавать вещи. Первыми легли рюкзаки, фотосумка и штативы, сразу израсходовав львиную долю пространства, а затем Ральф начал принимать костюм. Костюм из толстой резины был очень жёсткий и сжимался с большим трудом. Даже сложенный в несколько раз, он возвышался в центре лодки огромной горой, которую нужно было придерживать, во избежание заваливания на бок. Следом за гидрокостюмом в лодку залез Сидор, так же как и Ральф, свесив ноги за борт – иначе он просто не помещался. Под весом его тела, лодка просела на десяток сантиметров и перегруженная ужасно кренилась при любых, даже самых слабых, перемещениях тела. Ральф взял в правую руку маленькое, не больше ракетки для настольного тенниса, весло, а Сидор такое же в левую, при этом обои свободными руками удерживали гидрокостюм. Убедившись, что конструкция устойчива, Сидор плавно оттолкнулся от причала, и лодка вышла на свободную воду.

Для того, что бы двигаться прямо, необходимо было грести очень синхронно. Поначалу Ральф сбивался или делал гребки с большей, чем Сидор силой. От этого лодку разворачивало и крутило на воде, причём вращение сопровождалось бортовой качкой, всерьёз угрожая опрокидыванием. Немного приноровившись, Сидор взял на себя командование гребками. После этого лодка выровнялась, легла на курс, став приближаться к противоположному берегу. Каждый, вызывающий качку гребок, сопровождался тихим ругательством на всю поклажу.

Достигнув железной лесенки, Сидор, одетый в резиновые бахилы ловко выбрался на нижние ступеньки и принял первый груз. Разгрузив лодку, Ральф вылез, а Сидор аккуратно вытащил лодку из воды, присоединив к куче ожидающих наверху вещей. Дабы не нести их до портала в несколько ходок, вещи сгрузили обратно и потащили лодку наподобие носилок, держа за нос и корму. Вскоре после их ухода, вода в штольне успокоилась, продолжая хранить тайну противоположного берега, и больше ничего не напоминало о том, что когда-то здесь были люди.